В эту историю трудно поверить, но у нее есть документальные подтверждения. Дикая драма разыгралась в российской глубинке много лет назад. Простой крестьянин, отец большого семейства, ради кошелька с деньгами, совершил самый тяжкий грех.
Что стоило жизни его любимой супруге, обрекло на голодную погибель их маленьких детишек и отправило преступника на пожизненную каторгу.
Мы в Российской империи, в начале XX века. Страна только-только успокоилась после двух лет анархии и беззакония Революции 1905-1907 гг.
Небывалый разгул политического террора и уличной преступности захлестнул все губернии и национальные окраины, большие и малые города. Жизнь людей не стола и копейки.
Во время ежедневных (это не преувеличение) разбойных нападений и экспроприаций, налетчики, прикрывавшиеся политическими лозунгами (социалисты, эсеры, анархисты, но чаще всего это были обычные уголовники, выдавшие себя за идейных борцов) стреляли направо и налево, отправляя в могилу полицейских и случайных прохожих.
В темном переулке могли всадить нож или разбить голову за случайно засвеченное в трактире портмоне или блеснувшие золотые часы на цепочке. Драки и поножовщины стали такой обыденностью, что их вообще никто не расследовал.
Февраль 1908 года. Мелитопольский уезд Таврической губернии, ныне одноименный район Запорожской области.
Вечером в пятницу, в базарный день, крестьянин Иван Петров возвращался на пустой подводе из Мелитополя в свое родное село Константиновка.
Сегодня это фактически пригород райцентра, а до 2021 года – крупнейшее село в Украине по количеству населения. Тогда здесь проживало 12 тыс. человек.
А вот во времена Российской империи жителей Константиновки было в три раза меньше. Село основали русские и украинские крестьяне, выходцы из разных губерний, всего лишь в 1859 году.
30-летний Иван Петров – хозяин работящий. Справный дом, ухоженный огород. Красавица-жена, нарожавшая пятерых детишек и это не предел. Все делает сам, своими руками, батраков не нанимает. А значит, богатой семью не назовешь.
Выращенные продукты глава семейства исправно отвозит каждую пятницу в большой промышленный Мелитополь, где сдает за гроши оптовикам-перекупщикам.
Назад возвращается с обновами для семьи, с нужными для хозяйства покупками. И, конечно же, навеселе. Выпить в городском кабаке после удачной сделки дело само собой разумеющееся.
В тот роковой вечер хмельной Иван Петров в темноте проселочной дороги поравнялся с одинокой путницей, также следующей в сторону Константиновки. Спросил ее «кто такая и откуда».
Она сообщила, что идет домой, в соседнее село Покровка (в 20 верстах дальше от Константиновки). Крестьянин предложил землячке место в своих санях, а упрашивать выбившуюся из сил женщину не пришлось.
В пути случайные попутчики разговорились. Благо 57-летняя Устинья Бабанова тоже оказалась «навеселе». И тоже возвращалась с мелитопольского базара. Жительница Покровки схоронила мужа, еще раньше сыновей и осталась одна.
Хозяйство в упадке, зима голодная и холодная. Делать нечего, пришлось отводить на продажу в город единственную корову. Пешком туда и обратно, десятки километров.
Но сходила не зря. За буренку выручила ажно 40 рублей. Это, между прочим, средняя зарплата за два месяца рабочего в Российской империи тех лет. Но это все равно не та сумма, которая может кардинально изменить жизнь человека, даже бедняка.
Иван Петров слушал хвастливые рассказы незнакомой тетки и постепенно мрачнел. Он пашет с утра до ночи. Отвез сегодня утром добро на рынок, а выручил всего 3 рубля с полтиной. Да и те потратил подчистую.
Наконец затемно они въехали на окраину Константиновки. Здесь и дом Ивана Петрова, который все никак не мог выбросить из головы 40 рублей, припрятанных где-то в складках одежды Устиньи Бабановой.
Предложил попутчице переночевать в его доме, благо человек он семейный. А утром она оправится домой.
Февральская ночь на заснеженной дороге не самое лучшее и безопасное время и место для одинокой женщины. Бабанова с радостью приняла приглашение.
Трое взрослых поужинали, чем Бог послал, еще выпили по чарке и отправились спать. Хата разделена на две части — сени и одна большая жилая комната. Гостье постелили на самом почетном месте – на печке. Супруги отправились с детьми за перегородку.
Глава семьи вышел во двор по хозяйским делам. А хозяйка стала укачивать раскричавшегося новорожденного ребенка. Успокоить малыша все никак не получалось.
И тогда Устинья Бабанова слезла с печки и предложила мамаше занять свое место. Авось в тепле дитя угомонится, заснет, а потом его и переложат к остальным.
Хозяйка с ребенком забралась на теплое место, а гостья ушла за перегородку. Огонь сморил не только малютку, но и его маму. Женщина не услышала, как с улицы в хату вошел ее муж.
Иван Петров, опрокинувший в себя для храбрости еще пару чарок самогона, сразу направился к печи. Непроглядная темнота, свечи и керосинка потушены, но в своем доме хозяин может ориентироваться и с закрытыми глазами.
Со стороны печи послышались три приглушенных удара, жуткий хруст костей и сдавленный женский крик.
Крестьянин выскочил за перегородку и заявил «жене»: — Зажги свет! Я прикончил тетку. У нее деньги. Обыщи ее, а потом снесем тело на огород. Я уже яму вырыл! И вот тут Устинья Бабанова завопила… От ужаса!
Нелепая и ужасная ошибка злодея спасла ей жизнь. Пьяный Петров в темноте не разобрал, кто лежит на печи, и обрушил свой топор. Супруга не дышала, а обнятый матерью новорожденный ребенок не пострадал. Даже не проснулся.
Когда изверг понял, что натворил, то просто обмяк. Хотя мог бы и доделать задуманное злодеяние, но видимо реально оказался в ужасе от содеянного. Да и жену, наверное, любил.
Чудом спасшаяся гостья выскочила из хаты и бросилась за помощью к соседям. Набежавшие мужики скрутили душегуба, он и не сопротивлялся. Утром сдали приехавшей из Мелитополя полиции.
На следствие и в суде Иван Петров во всем признался и раскаялся. Здоровый мужик плакал от горя. Но присяжные, единогласно признав виновным, не нашли его заслуживающим снисхождения.
Журналисты, кстати, не сильно драматизировали ситуацию, а, наоборот, задавали вопрос – а не было ли, раньше, подобных преступлений в доме Петровых. А может и жена причастна к обиранию путников?
За грабеж и женоубийство отца семейства приговорили к вечной каторге. Дальнейшая его судьба неизвестна. Может и дожил до 1917 году, а там под шумок, мог и освободиться, и вернуться в родные места.
А вот судьбу его пятерых детей представить можно. Как писали тогдашние газеты, родственники супругов, близкие и дальние, отказались брать к себе ребятишек, самому старшему из которых не исполнилось и 7 лет.
В хозяйстве они бесполезные. У односельчан свои огромные семьи кормить нечем, а тут еще нахлебники добавятся. Городские приюты, дворянские и купеческие, крестьянских сирот не принимали…