25 декабря музыканту, лидеру «Алисы» Константину Кинчеву исполняется 65 лет. Их мало осталось на сегодняшнем рок-небосклоне – «парней с гитарами», бунтарей 1980-х, вышедших из подворотен и ставших кумирами целого поколения. Но как раз он, Константин Кинчев, остался и занимает это место по праву.
Он не рвется на телеэкраны, не мелькает на светских тусовках, редко дает интервью. Да и зачем все это человеку, который давно всем все доказал?!
Он не скрывает, что прошел этот путь не по прямой, с шараханьями и переборами, но никогда своей личной генеральной линии не изменял. И когда его чуть не отправили за решетку в 1987-ом, и на баррикадах Белого дома, и когда крестился, приняв православие.
Он и сегодня, накануне своего 65-летия, выглядит как полководец на лихом коне. Тем более, что за спиной у него, как и много лет назад преданная «Армия «Алисы».
УРФИН КИНЧЕВ
— Здравствуйте, Константин Кинчев! Великий и ужасный… — По-вашему, я превратился в Урфина Джюса?
— Да нет… И все-таки, признайтесь: был же период в конце 1980-х и в 1990-е, когда Костей Кинчевым попугивали молодежь? Особенно после фильма «Взломщик»…
— Мне кажется, и сейчас попугивают. Шлейф-то колоссальный за моей дорогой стелется. Правда, он весь придуманный — на домыслах да на сплетнях, к действительности не имеющий никакого отношения.
Создающий превратное впечатление о персонаже, т.е. обо мне. Для кого-то он кажется ужасным, для кого-то великим. Только и то, и другое — неправда.
— А что — правда? — Да я — просто человек, и все. Живу себе своей жизнью. Делаю то, что считаю нужным.
При этом, правда, не обращаю внимание, удобно это кому-то или нет, нравится или не нравится. Поэтому и получал по башке в свое время. Да и до сих пор получаю.
— А что сегодня можно вам предъявить? — Да то же самое, что и 30 лет назад. «Фашист», «националист», «сатанист»… Как меня в фашизме обвиняли в 1987 году, так время от времени камни этой агрессии в мой адрес и летят.
— Не будем о грустном… В этом году у вас красивая дата. Может, затронем «этапы большого пути»?
— Чего же не затронуть?! Я для этого и пришел.
РОК-ЗВЕЗДА В МАМИНОМ ПАРИКЕ
— Прекрасно помню те замечательные времена, когда подворотни Москвы и Питера были исписаны автографами «Армии «Алисы». А с чего началось ваше «рок-н-ролльное диссидентство»? Может, с дедушки — репрессированного болгарского революционера?
— С дедушки-революционера началось обретение имени. Когда я «заболел» тяжелым роком и понял, что хочу в этой жизни быть рок звездой и никем другим, я взял его фамилию и стал Кинчевым.
Хотя по паспорту я по-прежнему Панфилов. Это было 50 лет назад, то есть в ту пору мне было 14 лет. С хвостиком.
— А до этого кем стать мечтали? — Звездой хоккея! (Смеется.) Но поскольку Господь дал мне трезвый ум, то на каком-то этапе своих занятий спортом, я начал осознавать, что буксую, что я не лучший в нашей команде и чисто физически не смогу добиться больших успехов в хоккее.
Поэтому я решил переквалифицироваться в рок- звезду. И сразу начал думать, как эту мечту воплотить в жизнь.
— Наивно предполагать, что все было так просто: решил, взял гитару, собрал стадионы. Для начала нужен хотя бы музыкальный слух, я уж не говорю об искре божьей.
— Бесспорно. Просто когда меня рок-музыка захватила, я начал думать, как эту мечту воплотить в жизнь. Первое – овладеть инструментом. И я начал учиться — до кровавых мозолей на пальцах.
А усидчивость и упертость у меня были всегда. Обложился учебниками по теории музыки. Поступил в школу джазовой импровизации по классу бас-гитары на Каширке. Потом из всего двора выбрал самых музыкальных ребят, и мы создали группу.
На соседней фабрике был красный уголок с инструментами. Нас туда взяли с условием, что мы будем играть туш во время награждений почетными вымпелами передовиков и ударников производства. Вот с этого все началось.
— Александр Градский на вопрос, как он начал петь, ответил: «В десять лет, но хреново». А вы?
— С того момента, как я услышал песню Sweet Leaf с альбома группы «Black Sabbath» «Master Of Reality», которая с кашля начинается.
И честно скажу, что после школы я любил проводить время так: надевал мамин парик, включал тяжелый рок и часа по три кряду кривлялся перед зеркалом. Имитировал пение, оттачивал сценодвижения.
Кстати, это в итоге мне потом очень пригодилось. Году в 1977 мы уже играли на танцах. Поскольку в это время всех рокеров выперли из Москвы, мы обосновались на танцверанде в Красногорске, в зеленом парке.
Пели репертуар «Deep purple», «Black Sabbath», «Сreedence»… Правда, пели «на птичьем языке», поскольку не знали английского.
Помню, каждое наше выступление традиционно начиналось с массовой драки, а песне на третьей все прекращалось. Но музыкантов не трогали и очень уважали.
ДУХ СВОБОДЫ И РАЗДОЛБАЙСТВА
— В вашей биографии значится певческое училище при Большом театре. Неужели Константин Кинчев пел арии из итальянских опер?
— Учился петь арии! Занимался вокалом, актерским мастерством, изучал итальянский язык. Кстати, очень забавная история вышла с моим поступлением.
Сидел я в своей любимой пивной в районе ВДНХ, где я жил в ту пору, видимо, выпил крепко, и как обычно что-то громко спел.
Подходит парень, тоже поддатый: «У нас в училище при Большом театре заканчивается прием. Не хочешь попробоваться?» Оставил свой телефон.
Я пришел на второй тур, спел романс «Гори, гори, моя звезда». И меня взяли. Согласитесь, когда тебя принимают в такое музыкальное заведение со второго тура, без первого и третьего, это тешит самолюбие. Но через год я оттуда ушел.
— Почему? — Характер сильно амбициозный. Я был не удовлетворен ролью восьмого номера в хоре, а вокальных данных для того, чтобы быть солистом, у меня явно не было.
Я максимально беру «соль», а чтобы претендовать на роль драматического баритона, нужно иметь диапазон минимум в три октавы и брать хотя бы «си».
— У вас с детства такой максималистский характер и принцип – не удовлетворяться малым? — У меня было неистребимое желание петь свои песни, и только это мной двигало. Вообще-то я оптимистичный человек по жизни.
По крайней мере, стакан я всегда воспринимал как наполовину полный, а не как наполовину пустой. Но поскольку рос во дворе, разумеется, характер — оттуда. Я не был пай-мальчиком. В детстве и юности дрался практически каждый день. Да и потом тоже.
— А как вы оказались в Ленинградском рок клубе? — В конце 1970-х в Москве сильная зачистка началась. Заниматься роком было нельзя — столицу вычищали от «тлетворного влияния Запада».
Как раз в это время я первый раз уехал в Питер и был поражен его духом свободы и раздолбайства. А еще я попал на первомайскую демонстрацию, увидел, разницу между тем, как питерцы и москвичи отмечают этот праздник.
Питерцы отмечали от души! Идут нескладными рядами, пьют пиво из бидонов или целлофановых пакетов… Плюс в Питере была хоть какая-то отдушина — был мощный рок клуб.
Словом, я был совершенно очарован местной атмосферой. И начал туда все больше и больше наезжать. А в «олимпийском» 1980-ом я вообще сбежал из Москвы, жил в Питере все лето, обрастая знакомствами.
— А слава когда пришла? — Смотря о какой славе говорить. Я был известен в «узких кругах» практически уже через год после того как взял в руки гитару. Когда появились собственные песни, мои друзья начали их оценивать, и никто особо не плевался.
Это давало мне импульс: значит, что-то в этом есть. Дальше друзья друзей начали слушать. И потихонечку пошло. Когда я перебирался в Питер, то некоторое время играл и пел свои песни по квартирам — на квартирниках. И у меня уже были свои почитатели.
А потом… Поскольку как иногородний я не мог вступить в рок-клуб как самостоятельная единица, я пришел туда в составе «Алисы». Но со своим репертуаром.
В феврале 1985-го мы сыграли первый концерт. А признанной звездой я стал в один день – во время третьего рок-фестиваля. Когда мы спели шесть песен, такое началось… Хорошо помню, как все сидели с открытыми ртами, глядя на наше выступление.
ЗОЛОТОЙ ВЕК РОК-Н-РОЛЛА В РОССИИ
— Для справки… Название группы имеет свою историю? — «Алису» придумал Слава Задерий. Подозреваю, что это как-то связано с Льюисом Кэрроллом. Вообще-то в переводе с греческого «Алиса» читается как «правда», и лично мне эта версия больше нравится.
— Обстановка в рок-клубе в те годы была демократичной? Или как и везде – худсоветы, стрижки, допинг-контроль…
— Проверялись и литовались только тексты песен – всех интересовала только идеологическая составляющая. Но нам разрешались некие хитрости, которые в принципе я внедрил, а завлит рок клуба Нина Александровна Барановская их с радостью приняла.
Например, я приносил текст, явно не созвучный идеологии марксизма и ленинизма, но эпиграфом ставили слова: «Песня посвящается борьбе трудового народа дружественной Анголы против апартеида». И все – иди и пой!
За незалитованные песни могли исключить из рок-клуба, лишить права выступать. А так как нам нравилась атмосфера рок клуба, все мы дорожили возможностью выступать под его эгидой, поэтому мы вели себя там достаточно по-свойски.
— Чем атмосфера была классная? — Она была абсолютно бессребреническая и очень творческая. Все же выступали бесплатно и при этом были как единое целое…
В прошлом году на телеканале «Ностальгия» я случайно наткнулся на старую запись «Музыкального ринга», где как раз играли рок-клубовские и московские группы «Звуки Му», «Центр», «Аукцыон», «Телевизор», инструментальная группа «Джунгли». Сколько лет прошло, но я был поражен, насколько все самобытно и интересно.
Вот что давал рок- клуб, когда не было ни форматов, ни желания во что бы то ни стало добиться дивидендов от жизни в виде славы и денег. Бесспорно, это был «золотой» век рок-н-ролла в России.
— На что же рокеры и, в частности, вы жили? — Я работал с 16 лет. Фрезеровщиком на заводе, чертежником, художником-оформителем и даже натурщиком в Суриковском училище. Просто искал работу с ненормированным графиком, чтобы было свободное время.
И деньги зарабатывать научился. Был период, когда я одновременно совмещал должность пожарника в театре Маяковского, грузчика в булочной и администратора в женской баскетбольной команде.
И заработок у меня был 400 рублей – по тем временам очень хорошие деньги. А уж когда в «Алису» пришел, и отовсюду пришлось уволиться, меня и мою семью кормили только квартирники.
В целом получалось меньше, но нам с женой и сыном хватало. Я свою гитару двенадцатиструнку «кормилицей» называл.
— За подпольные концерты могли и срок впаять. — Определенный риск был. Тем более, что на квартирах частенько устраивали облавы.
Но у меня уже в то время был свой «импресарио», который за 5 процентов комиссионных брал всю организацию на себя, загодя собирал все деньги и исчезал. А если начинался шмон, — Кинчеву предъявлять было нечего. «Мы отмечаем день рожденья!» И все, до свидания.
— В серьезные переделки попадали? — Самый серьезный инцидент был после концерта во Дворце спорта «Юбилейный» в 1987 году, когда власть решила меня «закрыть» всерьез и надолго.
Начали травлю в прессе, возбудили уголовное дело и потом полгода так прессовали, что я был вынужден передвигаться по Питеру только со свидетелями.
Иначе убили бы. Я не шучу! Я пИсал кровью в течение полугода, потому что как только чуть-чуть зазеваешься, тебя закрывают и…
— Били? — Еще как. Били так, что почки в пятки уходили. 24 часа в сутки наружка, прослушка. «Пасли» – передавали друг другу как кровавого убийцу и маньяка. Но я принципиально из города не уезжал.
— Чем же вы их так разозлили? — Значит, разбудил лихо… Как я понял, милиция получила директиву от обкома партии. Мне инкриминировали организацию беспорядков, избиение милиции и то, что якобы на концерте я кричал «Хайль Гитлер!» и фашизм пропагандировал.
И это была их главная ошибка. Мы повезли фонограмму концерта на Петровку, 38, провели экспертизу, которая показала, что ничего подобного не звучало. Но пока следствие длилось, меня периодически отлавливали и молотили.
— И не боялись вас трогать? Все-таки перестройка, а вы — известная личность, к тому же как сказали бы сегодня – звезда фильма «Взломщик».
— Кстати, если бы мне не повезло сняться в этой картине, меня бы точно закопали. Но вдруг все «западные голоса» начали трубить по моему поводу. И «конторе» дали отмашку «оставить парня в покое».
Самое удивительное, что мое дело не только закрыли, но и опубликовали опровержение в том издании, которое меня гвоздило. Извинились.
— Как поклонники «Алисы» восприняли выход картины с Кинчевым в главной роли? — Она добавила нашей армии народу… Помню, в какой бы город я не въезжал в 1986 году, везде висели гигантских размеров рекламные плакаты с моей рожей.
Потом главный киножурнал СССР «Экран» признал меня «актером года». Словом, твердо можно сказать: благодаря этому фильму меня узнала вся страна.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ЖАЛКО
— Вы упомянули о рок-братстве и «золотом веке рок-н-рола» в прошедшем времени… — Потому что братство распалось еще в начале девяностых! А причины?
Просто рокеры отличались от всех остальных людей советского периода тем, что брали на себя смелость петь и говорить то, о чем думало все население страны. Соответственно, было ощущение единения.
Когда ты живешь в тюрьме, она объединяет единомышленников для одной великой цели – достижения свободы. Но когда ты эту свободу получаешь, начинаешь понимать, что каждый трактует ее по-своему. Поэтому дальше каждый начинает идти своей дорогой и братство распадается.
Выход на стадионы показал, что многие в принципе не готовы к таким площадкам. Кто-то с очевидностью понял, что когда все рамки и запреты сняты, им петь не о чем.
К сожалению, много достойных людей из первой волны рок -клубовской умерло — и Цой, и Майк Науменко. А кто-то остался. Шевчук, Гребенщиков, я…
— Ваше мнение: рок-н-ролл поучаствовал в развале коммунистической идеологии? — Ложная идеология всегда сама себя съедает, потому что основана на лжи, на подмене ценностей. Поэтому она была обречена изначально.
А то, что развалили огромный Советский Союз, лично мне очень жалко. Думаю, наши потомки будут задаваться абсолютно правильным вопросом: почему это было допущено?
— Какие нравственные ценности вам жаль больше всего из того времени? — Нравственные ценности всегда одни и те же, и все они сформулированы в Евангелие. Они ко времени не имеют отношения. Они имеют отношение к Вечности.
— У каждой группы своя изюминка, фишка. В чем, по-вашему, фишка «Алисы» — музыка, тексты, Кинчев? Если без ложной скромности.
— Если так, то… (Смеется.) В колоссальной мощи харизмы лидера, которую он не утратил за десятилетия, а может быть, только преумножил…
Да я шучу! Самое главное – себя не переоценивать и к собственному величию относиться с известной долей иронии. И все будет нормально.
— В чем принципиальное отличие Кинчева тридцатилетней давности от сегодняшнего? — Чересчур себя переоценивал, очень многое себе позволял и совершал кучу периферийных ошибок. Но при этом генеральная линия была верной. Она и осталась.
— Периферийные ошибки – это пьянство, наркотики? — Именно это я и имею в виду. Да, глупостей-то я в жизни наделал очень много, переоценивая себя и собственную значимость.
Это все из-за «самости» – из-за самолюбования, самосочувствия себе самому, любимому. Отсюда – муки творчества, депрессии, пьянки. А все это можно назвать одним словом – звездная болезнь.
— Переболели? — Ну конечно! Пил много и запойно – что плохо. Причем это был не бытовой алкоголизм, когда человек ежедневно на дозе, и вроде как все нормально.
А я подолгу мог не пить, а потом, бывало, дней на пять зависал так, что непонятно где и с кем просыпался. Слава богу, все в далеком прошлом.
— Поклонницы по-прежнему прохода не дают? — С 1989 года, как я переехал к нынешней жене, так все и прекратилось. Живем в любви более 30 лет. В этом плане все вовремя произошло. Хотя было время…
Как в 14 лет я стал «звездой» для девочек в пионерлагере, так с тех пор не был обделен вниманием женского пола. (Смеется.) И в этом плане я, конечно, — баловень судьбы.
— Чем ваши дети сейчас занимаются? — У меня трое детей — сын от первого брака, и две дочери. Сын Женька работает у меня в «Алисе» администратором. Потрясающе разбирается в футболе!
ДОМАШНЯЯ СТУДИЯ И УДОБСТВА НА УЛИЦЕ
— Говорят, с тех пор как Кинчев стал верующим и покрестился, он не пьет спиртного, не играет концерты во время постов, регулярно посещает церковь. Не внесло ли это раскол в ряды алисаманов?
— Я скажу так. Поскольку я человек публичный, я о своем выборе имею возможность открыто и честно заявить, что и делаю в песнях.
Кто воспринимает – спасибо большое. Кто не воспринимает, — имеет право. Я все равно благодарен всем, кто приходит на концерты. Разделяют они мое мировоззрение или нет.
Я знаю, что делаю свое дело честно, иду своей дорогой открыто. Кому-то нравлюсь, кто-то меня терпеть не может. Но так тому и быть и на это обращать внимание я не хочу.
— Михаил Боярский как-то признался, что «будь жизнь подлиннее, он закончил бы ее монахом в келье». Павел Смеян год прожил в монастыре… Что это за тенденция такая — углубляться в религию?
— Путь инока для христианина — это самый прямой путь. Если у человека есть силы на эту дорогу, то честь и хвала и низкий поклон в пояс. У меня таких сил нет, поэтому я эту мысль даже не рассматриваю. Я на своем месте и буду заниматься своим делом до конца дней.
— Как проводите свободное время? Слышал, вы заядлый рыбак… — Это так, приятное времяпрепровождение. Жизнь таким образом сложилась, что я сам себе командир.
Поэтому предпочитаю жить с апреля по ноябрь в деревне между Новгородом, Псковом и Питером, а в Москву приезжаю зимовать. Вот сейчас приехал на зимовку.
— Что вы там делаете? — Живу. Со всеми вытекающими бытовыми хлопотами деревенскими.
— Коров, гусей разводите? — Живности у меня никакой нет. Удобств в общепринятом понимании – тоже. Все удобства — на улице, вода – в колодце.
Есть баня, чтобы мыться, есть студия, где я музыкой занимаюсь, и тренажерный зал со станком и штангой, чтобы здоровье поддерживать.
Живу на берегу озера, есть катер, на котором я иногда уплываю далеко на север — на Онегу и Ладогу — дней на 5-7. И там нормальную рыбу ловлю – лосося.
— Не собираетесь написать мемуары — «страшную правду» о золотом веке рок-н-ролла? — Я не писатель. Песни совсем другое дело – это вдохновляет, окрыляет и поглощает.
— Если окинуть пройденный путь критический взором, какой период жизни назвали бы самым счастливым?
— Да все ровненько и все очень неплохо. И поэтому, дай Бог, чтобы был мир во всем мире, и все вокруг были здоровы.
